Давид Хахам

(из цикла «Земляки»)

В творчестве нашего именитого земляка, композитора, аранжировщика, музыканта, основателя и многолетнего художественного руководителя вокально-инструментальных ансамблей (ВИА) «Фортина», «Сонор», «Оризонт», члена Союзов композиторов СССР, России, Молдовы и Германии, заслуженного артиста России с 1990 года (родная Молдавия так и не удостоила его никаких наград и званий!) Олега Мильштейна – множество песен на молдавском языке – и всего две песни на идише и на еврейскую тематику. О том, как были созданы эти песни, вспоминал в середине 1990-х  заслуженный деятель искусств Молдовы Зиновий Стoляр. Он рассказал в одной из своих статей («Тернистый путь к успеху», 1995), как летом 1994 года его пригласили в представительство Еврейского агентства («Сохнут») в Молдове и поручили заняться подготовкой к участию республики в международном конкурсе эстрадной песни еврейской молодёжи в Израиле. По условиям конкурса следовало представить одну-две песни, ещё ни разу не опубликованные и нигде не исполнявшиеся. Другими словами, речь шла о творческом заказе – создании специально для данного конкурса совершенно новых эстрадных песен.

(цикл «Земляки»)

Несколько дней назад я получил от Олега Мильштейна поистине королевский подарок: фотографию страницы газеты «Советская Молдавия» из далёкого уже 1964 года, на которой воспроизводится его первая песня. Но прежде чем я расскажу о ней, хочу вспомнить другой эпизод.

Лето 2004 года мы с внучкой – в Сороках, поднимаемся от Бекировского моста к «Свече благодарения». А навстречу нам спускается высокий худощавый старик. Когда мы сравнялись, я узнал в нём Владимира Андреевича Шкруднева.

Владимира Шкруднева я запомнил навсегда молодым. В начале 1960-х годов он каким-то, мне до сих пор не понятным образом, «вырисовался» в наших маленьких Сороках, дружил с Колей Задорожным, начал работать в Доме пионеров, где директором была тогда несравненная Полина Константиновна Макарени. Володя Шкруднев вёл фотокружок, который я активно посещал, хотя одновременно посещал и драмкружок, в котором ставились забавные спектакли. Я знал, что Володя Шкруднев – на все руки мастер: и рисует, и пишет стихи, и участвует в оформлении спектаклей. Но так получилось, что я его знал, прежде всего, в качестве фотомастера. Много лет спустя, кстати, именно он отправлял заставки к прогнозу погоды для московской программы «Время», и поэтому, даже находясь на большом расстоянии от Сорок, мы имели возможность любоваться Сорокской крепостью и другими пейзажами наших родных мест.

(Из цикла «Земляки»)

В далёком уже 1967 году, сразу после Шестидневной войны между Израилем и соседними арабскими странами, 33-летний кишинёвский поэт Ефрем Баух написал поэму «Моисей» – книгу в четырнадцати песнях и четырёх отступлениях. Моисей, Мойшэ, Мозес, Мошэ – величайший пророк всех времён, возглавивший еврейский народ при выходе из Египта, из «стен рабства». Моисей был самым активным участником перехода евреев в землю обетованную и способствовал получению ими Торы (Священного писания, Десяти заповедей) на горе Синай. Мошэ, как считают, в переводе с древнеегипетского языка означает «тот, кого вытащили (из воды)» (Шмот 2:10), потому что, наверное, и в более глубоком смысле главным предназначением Мошэ было вывести еврейский народ из рабства.

Ветхозаветный Моисей всегда был любимым персонажем Бауха. Через тридцать пять лет после создания поэмы, в 2002 году, в Москве в серии «Мастера современной прозы» вышел очередной, шестой по счёту, роман Ефрема (Эфраима) Бауха «Пустыня внемлет Б-гу» из цикла «Сны о жизни». В романе речь идёт, действительно, о становлении мировоззрения ветхозаветного Моисея – того мировоззрения, которое определяло потом все его дальнейшие поступки. Впрочем,  тогда, в 1967-м, речь шла о другом Моисее…

Три эпиграфа к поэме Бауха: «Это был скелет, обтянутый кожей, ничто в нём не изобличало пророка. Звали его – Моисей» (Сороковые годы ХХ века). «…Кричат мне…сторож! Сколько ночи? Сторож! Сколько ночи? Сторож отвечает: приближается утро, но ещё ночь…» (Книга пророка Исайи, гл. 21. разд.11-12). «Люди! Я любил вас…» (Юлиус Фучик)

Вместо пролога и эпилога: «В южном весёлом городе – дальше от нас или ближе,/в глиняном старом доме, где скрип, тишина да трещины,/старик проживает тощий, с бородкой, куцей и рыжей,/лет двадцать уже – у старой, седой и безмолвной женщины.//

(Цикл «Мир еврейских местечек Бессарабии»)

Есть на севере Молдавии городок, который ещё в 1973 году был торжественно объявлен 2000-м городом Советского Союза. В том далёком уже 1973-м пгт (посёлок городского типа) Дрокия был просто переведён в реестр городов СССР и попал случайно под номер 2000. Из этого случайного факта местные и республиканские чиновники постарались извлечь максимум  бюрократической выгоды: бывшая захолустная железнодорожная станция провозглашалась теперь особым городом не только в Молдавии, но и в огромном Советском Союзе.   

Я пишу эти строки не для того, чтобы как-то унизить этот населённый пункт, – наоборот, я испытываю к нему довольно нежные чувства, бывал там не раз, видел те перемены, которые случились с этой станцией в 1970-1980-х годах. Но когда я читаю сегодня о том, что в современной Дрокии – проблемы с отоплением, дорогами, трудоустройством, то думаю, что проблемы эти начались с тех времён, когда местные и республиканские чиновники занимались «шапкозакидательством», кричали «ура», но мало что сделали для реального и перспективного развития  этого населённого пункта.

(Размышления по случаю юбилея организации)

В эти осенние дни 2010 года в моём родном приднестровском городке Сороки в еврейском обществе происходят важные изменения: на смену Валерию Когану, председателю правления Сорокского общества еврейской культуры (сокращённо – СОЕК), отбывающему на ПМЖ в Израиль, должен прийти новый руководитель. Пока его имя не известно. Но в дни, когда этот вопрос решается, я вдруг вспомнил, что  подошла круглая дата – 20-летие существования СОЕК. Вспомнил я и о том, как 10 лет назад отмечался такой же юбилей: были слова благодарности и поздравлений, звучавшие со сцены городского Дома культуры, была страница в местной газете «Реалитатя» с подборкой основных фактов, которые произошли за минувшие десять лет. Сегодня, как я понимаю, ничего этого не будет (а, может, будет?). Мне, как единственному из оставшихся в живых «отцов-основателей СОЕК», есть что вспомнить и о чём рассказать, хотя с первого момента существования общества оно сталкивалось с трудностями, его раздирали противоречия, и не все мои воспоминания – радужные и весёлые…

Подвиг Давида Фреймана

(Цикл «Земляки»)

Я сегодня весь вечер буду,
задыхаясь в табачном дыме,
мучиться мыслями о каких-то людях,
умерших очень молодыми,
которые на заре или ночью,
неожиданно и неумело,
умирали, не дописав неровных строчек,
недолюбив, недосказав, недоделав…

Эти строчки юного поэта Бориса Смоленского (1921-1941) я узнал и полюбил ещё полвека назад. Но не мог себе тогда даже представить, что через полстолетия возвращусь к ним снова как к эпиграфу моей статьи о земляке, уроженце приднестровского городка Сороки, отдавшем свою жизнь юным, 26-летним, в чужом краю, среди незнакомых людей, но за общечеловеческие идеалы, «за свободную жизнь». И, наверное, вполне закономерно, что и в наши дни его поступок считается подвигом, что его имя разные люди, наши современники, возвращают из небытия. Он, в отличие от многих деспотов и тиранов, ничтожеств и предателей, вполне этого заслуживает…